Детство Курта
Курт Доналд Кобейн родился 20 февраля 1967 года в небольшом городке Хокуаим, США, в семье выходцев из Европы, прибывших в Новый Свет в поисках новой жизни. Прежняя не очень их устраивала: в свое время покончил никчемную жизнь самоубийством прадед Кобейна; отчаявшись жить в нищете, отравилась двоюродная бабушка; повесился дед... Сказочно богатая Америка обещала совершенно иные перспективы.
Маленького Курта, голубоглазого белокурого ангелочка, очень сильно любила мать и ненавидели все окружающие. Хилый, болезненный Курт явно не способен был стать полноправным и полноценным членом общества суровых абердинских лесорубов. Его не интересовало ничто из того, чем жили окружающие. Курт существовал в каком–то своем, одному ему ведомом измерении. Курт радовался жизни как умел, и самовырожался как мог: рисовал, пытался музицировать и постоянно пел.
«Я бил в большой барабан, висящий на груди, и орал Hey Jude. Мне очень хотелось быть Ринго Старром, хотя Джон Леннон, который, к моему сожалению, не играл на барабане, мне импонировал куда больше» - Курт Кобейн. А Пол Маккартни был намного ближе. Дело в том, что с появлением первой гитары выяснилось, что Курт левша, что, впрочем, нисколько не мешало весьма неплохо исполнять Yesterday под грохот детско–юношеской барабанной установки «Микки Маус».
А тем временем Вэнди, мать Курта, пыталась адаптировать сына к реальной жизни с помощью новомодных стимулирующих препаратов. В конце концов она добилась того, что маленький Курт, перевозбужденный одними таблетками, уже не мог справиться с бессонницей без других таблеток, а без обезболивающих препаратов не мог переносить приступы жгущей боли в животе, периодически возникавшие от первых и вторых таблеток. Так Курт постепенно становился наркоманом. Не от распущенности или безволия, а от слепой материнской любви...
Курт тоже любил слепо. «Я люблю всех. Вот что грустно...» - Курт Кобейн. Он любил жизнь, несмотря на то что ничего хорошего она ему не подбрасывала, любил всех окружающих, несмотря на то что в ответ получал лишь плевки и побои. Его постоянно били. За то, что он был слабее других, за то, что он был духовно выше и чище других. Курт замыкался в себе, но продолжал любить и в то же время учился ненавидеть. В первую очередь тех, кто пропагандировал узкую направленность чувства, по самому своему определению всеобъемлющего. Он не понимал и не принимал избирательности в любви. «Наш преподаватель общественных наук был одним из крестоносцев рейгановской ментальности, частью эпохи холодной войны с ее страхом перед нашествием русских. Он морочил нам головы своими откровениями. Религиозный фанатик и откровенный расист. Сукин сын. Мне хотелось убить его» (Курт Кобейн).
Однако смерть выбрала себе совсем другой объект — она все ближе подбиралась к самому Курту. В июле 1979 года застрелился дядя Курта — Барл Кобейн... Курт очень переживал эту потерю. Еще больше замкнулся в себе, еще больше отдалился от сверстников. В конце концов удалось даже избавиться и от постоянных избиений. Довольно, правда, неожиданным способом. Курт познакомился с близким по духу парнем, который оказался «голубым». Очень скоро об этом узнали одноклассники, да Курт и не стеснялся своего нового знакомого, но вот ведь странная вещь: презирать Курта стали еще больше, но держаться старались на расстоянии — боялись «запачкаться». Так Курт в глазах общественности стал «педиком».
«Местные жители считали меня подонком, но, как только за мной утвердилась репутация гомосексуалиста, от меня сразу же все отстали, и я получил полную свободу быть самим собой. Я даже начал гордиться тем, что я гей, хотя на самом–то деле я им никогда не был» (Курт Кобейн). Не был он никогда и подонком, в отличие от своих мучителей. И в то время как его одноклассники упоенно изучали азы пьянства и алкоголизма, юный Кобейн запоем читал Льва Толстого, Лоренса ван дер Поста, Сэлинджера... Пытался и сам писать. Получались стихи. И даже не стихи, а песни. Однако для заложенной в них страсти мощи акустических инструментов уже не хватало.
Начало. Nirvana
Родители Курта расстались, и мать вышла замуж за пьяницу и дебошира Пэта О’Коннора. Во время очередного постночного скандала Вэнди схватила одно из многочисленных ружей блудливого отчима Курта и попыталась разрядить его в ненавистного мужа. Однако что–то не сработало в спусковом механизме. Пэт продолжал мирно похрапывать, в то время как Вэнди судорожно пыталась разрядить ствол оружия, а заодно и себя от скопившейся энергии ненависти. В конце концов мать Курта сгребла в охапку весь арсенал и, от греха подальше, утопила смертоносный груз в ближайшем водоеме.
Сообразительный Курт сразу понял, что в его распоряжении оказался стартовый капитал для образования собственной рок– группы. Оружие он с приятелями выловил, вычистил и продал. А на вырученные средства обзавелся приличной аппаратурой. Так, с оружия начиналась «Нирвана». Оружием же она впоследствии и закончилась...
Однако прежде, чем появилось само название «Нирвана», сложился более или менее стабильный «костяк» команды и сформировался стиль, группа претерпела ряд метаморфоз, самой звучной из которых можно назвать Fecal Matter. Саунд получился соответственный, который вошел впоследствии в историю музыки как «грандж». Доведенный до искажений предельно задранной мощностью рев гитары, рваный нервный ритм, нагнетаемый барабанами Кобейна (он тогда выступал за ударной установкой), и исступляющий контраст звукового напора — от едва различимого шепота до истерического всплеска буйных, непостижимым образом перемешанных, корчащихся на электронном огне нот. «Я абсолютно ничего не понимаю в музыкальной технике. Почему одни звуки нельзя смешивать с другими? Но зато я знаю, какой саунд приемлем для нас. Мы звучим как Bay City Rollers, изнасилованные Black Sabbath. И на сцене мы блюем лучше всех!» (Курт Кобейн). Как оказалось, грандж — это не только стиль в музыке. Это и внешность: мятая фланель поношенных рубах, секонд–хэнд джинсы, немытые патлы и небритые физиономии. Это и соответственное поведение на сцене, и стиль жизни в целом.
Группа сразу же принялась активно гастролировать. То, что происходило на сцене и в зале во время выступлений «Нирваны», представить сложно. Такого погрома на площадке не устраивал еще никто. С первых же аккордов обдолбанные наркотиками музыканты входили в раж и начинали интенсивно терзать инструменты, затем, подогреваемые очумевшей от такого взрыва агрессии публикой, переходили к нанесению более тяжких повреждений, пока наконец гитары не разлетались вдребезги, а барабанный пластик не лопался вместе с ободами от ритмических ударов о сцену. Концерты обычно заканчивались полным разгромом аппаратуры и крушением сценического оборудования. И это были не обычные рок–понты, как, например, у Блэкмора, заученными движениями расчленяющего инструмент на сувениры, а вполне искренняя, идущая от всего сердца бешеная энергия затравленного жизнью Кобейна, мечущегося в поисках выхода.
Популярность Нирваны росла, однако пока только в локальных масштабах. Пора было печататься на виниле. Дебютный сингл «Нирваны» включал в себя кавер–версию старинной рок–композиции Love Buzz легендарной группы Shocking Blue. Хотя старого доброго хита никто даже толком и не узнал — «новый сиэтлский саунд» оказался настолько неожиданным явлением в более или менее устоявшемся болоте стилей и направлений официальной рок–музыки, что публика просто–напросто оказалась не готовой к восприятию ни новой музыки вообще, ни творчества «Нирваны» в частности. Первый выстрел прозвучал вхолостую. Впрочем, не совсем. Работа в студии на фоне непрекращающихся выступлений добила брак басиста команды. Октябрьский, 1988 года релиз сингла «Любовный звонок» совпал с разводом Криса Новоселича. «Крис достал своей «Нирваной» и совсем не обращал на меня внимания, а ведь мне не было еще и двадцати двух...» (Шелли Новоселич).
Курт и Крис интенсивно гастролировали, записывали свой первый серьезный альбом, одного за другим меняя ударников, «перегоравших», как предохранители в работающем на износ агрегате под названием «Нирвана». «Я не мог смотреть, как Курт по пятнадцать минут издевается над гитарой, выдирая из нее все внутренности. Я считаю, что каждый инструмент имеет свою душу, так что сцены вандализма каждый раз вызывали во мне желание дать Курту по башке. Играть в одной компании с сумасшедшим меня совсем не прикалывало» (Дейл Кровер, один из бывших ударников «Нирваны»).
В итоге задекларированный состав музыкантов вышедшего в июне 1989 года альбома Bleach («Отбеливатель») намного превышал реальное количество участников группы, известной в истории рок–музыки как трио. За всего–то три дня работы в студии «Нирвана» пару раз успела поменять состав. И, кстати, «...это была та самая студия, на которой записывалась АВВА. Это было похоже на своеобразную машину времени, на старые вельветовые джинсы, которые уже успели изрядно потрепаться» (Крис Новоселич). Подобные ассоциации у критиков вызвал и саунд первого альбома «Нирваны»: «Звучит как ранний Deep Purple — так, будто бы все это записывалось еще двадцать лет назад». Заслужить похвалу такой высокой пробы — это что–то да значило. Выстрел на этот раз удался. Оттиснутая тридцатипятитысячным тиражом пластинка моментально исчезла с прилавков, а экземпляры «Отбеливателя» первой тысячи, отлитые в белом виниле, ценятся сейчас буквально на вес золота.
Кортни Лав
В череде гастрольных поездок и время от времени записывавшихся синглов — предвестников будущего эпохального альбома произошла роковая встреча двух рок–одиночеств: Курта Кобейна и Кортни Лав. «Она выглядела, как Нэнси Спаджен. Мне захотелось трахнуть ее в первую же ночь, но неожиданно она меня обломала» (Курт Кобейн). Курт постоянно сравнивал Кортни с подругой легендарного басиста Sex Pistols Сида Вишеса, а себя, соответственно, с самим Сидом. Кобейн даже частенько регистрировал себя и Кортни в гостиницах именно под этими псевдонимами. По злой иронии судьбы — той самой судьбы, подстерегающей гениев рока на 27–летнем рубеже, — история, сделав очередной виток, роковым образом повторилась и на этой симпатичной паре. Вот только в предыдущем варианте все закончилось тем, что Сид зарезал Нэнси, а на этот раз расклад ожидался совершенно иным.
Кортни Лав— ходячая история рока. В трехлетнем возрасте она вместе с мамашиным приятелем посетила знаменитый Вудстокский фестиваль, ее симпатичная детская мордашка красуется на обложке альбома Aoxomooxoa хорошо известной группы Greateful Dead. В более зрелом возрасте в перерывах между сеансами стриптиза Кортни с группой поддержки гастролировала то с одной, то с другой рок–командой, вдохновляя музыкантов на написание песен в свою честь. Да и сама она в конце концов впала в композиторство и даже в исполнительство. Поучаствовала в раннем составе Faith No More, еще массе менее ярких проектов, пока не остановилась на Hole. Пробовалась, кстати, на роль Нэнси Спаджен в фильме Алекса Кокса, снялась в картине Last Exit To Brooklin, вскружила голову Биллу Коргану из Smashin Pumpkins и еще полусотне именитых мужиков. И тут–то ей подвернулся наивный и безоглядно влюбленный Кобейн. Брак свершился очень скоро: 24 февраля 1992 года, за два года до смерти Кобейна. А еще через шесть месяцев на свет появилась очаровательная девочка Фрэнсис — дочь Курта и Кортни.
Тем временем вдохновлённый Курт насочинял уже большое количество гениальных песен для очередного альбома «Нирваны» Nevermind, центральной вещью которого стала композиция Smells Like Teen Spirit. Сразу же после выхода альбом с четырехмесячным подводным баксодобытчиком Спенсером Элденом на обложке окрестили «иконой гранджа» и принялись бурно ему поклоняться, разметая золотые, платиновые и суперплатиновые тиражи и вознося его на самую высокую музыкальную вершину. Поражали не только мелодии и «отвязанный» саунд, но и эмоциональные тексты, наполненные каким–то непостижимо глубоким содержанием. Настолько глубоким и непостижимым, что толпы журналистов и фанатов требовали толкований от Кобейна. И они добивались своего.
«Почти все тексты моих песен представляют собой отдельные фрагменты, стихотворные куски и т. д. А эти фрагменты взяты из стихов, которые на первый взгляд не имеют какого–либо определенного смысла, так как сами, в свою очередь, являются фрагментами более глубоких размышлений. Но чаще всего бывает так, что я переделываю эти стихотворные отрывки, чтобы органично включить их в песню, поэтому они перестают быть фрагментами моих стихов» (Курт Кобейн). Все оказалось предельно просто и понятно. После таких объяснений Курта сразу же оставляли в покое. Но только журналисты. Дальше в очереди за объяснениями толпились судебные приставы и жаждущие присоседиться к чужой славе якобы подлинные авторы самых громких произведений — и знаменитой Smells Like Teen Spirit в том числе.
Из всех надуманных обвинений более или менее реальную почву под собой имел только вердикт дела «о воровстве названия группы». Оказывается, группа с именем «Нирвана» уже некогда существовала — она пыталась стать популярной на исходе далеких шестидесятых. Вряд ли, конечно, Курт и Крис действительно совершили хищение, да вряд ли они и вообще слышали о такой группе, однако закон есть закон. И у восставших из небытия правообладателей гениального изобретения название «Нирвана» пришлось выкупать.
Конец Нирваны.
Вся эта возня изрядно выматывала. И Курт все чаще впадал в депрессию, средство от которой с детства бродило в его крови, требуя все новых и все более объемных добавлений. Кобейн исчез из поля зрения репортеров, и весной 1992 года мир узнал о смерти гениального рок–музыканта, погибшего в автомобильной катастрофе. Но это сообщение оказалось лишь журналистской уткой: кому суждено сгореть — тот не утонет. «Я чувствую, что люди хотят моей смерти, потому что это станет классической рок–н–ролльной историей. То же самое произошло уже и с Джими Хендриксом, и с Джимом Моррисоном, и с Йэном Кертисом. Похоже, я следующий» (Курт Кобейн).
Он ведь и действительно чуть не погиб. Правда, немного позже и совсем по другой причине. Летом того же года, пытаясь с помощью Лав справиться со все возрастающим жжением в животе, Курт переоценил собственные силы и довел содержание наркотика в крови до запредельных величин. Его откачали. Но подобная ситуация стала повторяться все чаще и чаще. «Я не в состоянии себя остановить — наркотики стали частью моей жизни. И они мне не мешают» (Курт Кобейн).
На фоне проблем, связанных с наметившимся из–за Кортни, как считал Новоселич, распадом «Нирваны», и проблем, связанных с самой Кортни, оказавшейся редкой не только по красоте, но и по стервозности женщиной, Курт начал всерьез задумываться о том, чтобы оставить сцену и удалиться от несложившейся семьи. Между дрязгами, скандалами, наркотическими запоями и ломками состоялся релиз скомпилированного альбома Incesticide, с обложки которого Курт кричал обществу: «Если вы по каким–либо причинам ненавидите гомосексуалистов, людей с другим цветом кожи и женщин, пожалуйста, сделайте нам одолжение: оставьте нас в покое! Не приходите на наши концерты и не покупайте наши записи!»
Начиналась и студийная работа над вымученным в 1993 году альбомом In Uetro. И, кстати, рабочее название проекта очень красноречиво говорило о состоянии Курта: I Hate Myself End I Want To Die. Курт и действительно уже устал бороться — он хотел умереть. И даже начал предпринимать попытки для осуществления своего сокровенного желания. Но Кобейна пока еще удавалось спасать: откачивали врачи, изолировали от общества и изымали оружие полицейские. Однако изолировать от самого себя Курта не мог никто. Мучительные боли прожигали Кобейна изнутри, а сам он продолжал сгорать на сцене. То искусство, которое он сам же для себя и изобрел, невозможно было подавать статично — оно требовало полной самоотдачи. Однако силы были уже на исходе.
Очередную и почти успешную попытку самоубийства Курт предпринял 6 марта 1994 года. Истекавший кровью и неизвестно сколько времени назад потерявший сознание Курт случайно был обнаружен в римском отеле Excelsior. Реанимация длилась 36 часов. Его опять спасли. Но уже в последний раз.
Смерть Курта
8 апреля 1994 года в 8 часов 45 минут по местному времени в полицейском управлении Сиэтла был зарегистрирован телефонный звонок. Гарри Смит, назвавшийся электриком, сообщал о страшной находке в доме, принадлежавшем Курту Кобейну и Кортни Лав. Смит обнаружил тело мужчины с размозженным черепом.
Прибывшие на место происшествия полицейские зафиксировали смерть неизвестного, наступившую в результате выстрела в голову из крупнокалиберной винтовки «Ремингтон» 11–й модели. Рядом с телом были обнаружены орудие убийства, бумажник с документами и записка, заканчивавшаяся словами: «...лучше быстро сгореть, чем медленно засохнуть!» В 12 часов 40 минут по отпечаткам пальцев труп был идентифицирован, и появилось официальное заключение: «...смерть Курта Кобейна, 27 лет, наступила 5 апреля в результате самоубийства».
Выводы
Спустя девять месяцев после рокового происшествия частный детектив Том Грант впервые высказал предположение, что причиной смерти Курта Кобейна является не самоубийство, как это предполагалось ранее, а убийство. И даже назвал заказчика преступления: Кортни Лав. На чем было основано такое предположение?
Гранта насторожили нелогичное поведение и путаные показания Кортни во время следствия. И, кстати, нанят–то Грант был именно Кортни, но совсем не для расследования обстоятельств трагического происшествия — ему предлагалось выяснить, кто пытался воспользоваться заблокированной кредитной карточкой Курта. Вот он и выяснял. И выяснил очень много интересного.
Так, например, по утверждению частного детектива, протокол осмотра места происшествия был составлен формально. Кто–то очень хотел изобразить картину самоубийства и нарисовал ее довольно убедительно, но... Но на ружье, из которого Курт якобы и выстрелил себе в рот, не было обнаружено не только «посторонних отпечатков пальцев», но и следов прикосновения к оружию самого Курта! Дверь в оранжерею, рядом с которой и было найдено тело, «была заперта изнутри», но на самом–то деле она была заперта на автоматический замок, для которого безразлично, с какой стороны его закрывают. Да и так называемая предсмертная записка не содержала прямого указания на уход из жизни. В ней говорилось об уходе со сцены, разлуке с семьей, но ни словом, ни буквой не говорилось о самоубийстве. А две последние строчки и вообще были дописаны чьей–то посторонней рукой, что и подтверждала графологическая экспертиза.
Но самое странное выяснилось при вскрытии. Факт, который напрямую указывал на убийство и который был скрыт от общественности: на руке Курта были обнаружены следы от инъекций, а в крови — следы введенной дозы героина, в три раза превышающей смертельную! Таким образом, совершенно очевидным становилось то, что смерть Курта наступила не от выстрела. А выстрел начисто перечеркивал попытку самоубийства от передозировки.
Так все–таки убийство? А кому оно выгодно? В первую очередь Кортни. Бездоказательно? Почти да. И все–таки: Курт уже начал оформление бумаг на развод, после подписания которых доля Кортни в наследстве уменьшалась бы с 30 миллионов долларов до всего лишь одного миллиона. И Кортни через поверенного разыскивала «самого злобного и безжалостного адвоката». Кроме того, как–то очень уж подозрительно она себя вела не только во время следствия, но и в предсмертный период жизни Курта: зачем–то звонила некоему Дилану Карлсону с напутствием «подготовить оранжерею».
Но это все теория. А практика? А на практике Том Грант привел свидетельство некого Элдона Хоука, утверждавшего, что он за 50 тысяч долларов был нанят Кортни Лав для убийства Курта Кобейна и последующей инсценировки его самоубийства. Казалось бы, куда уж дальше? А дальше Хоука отправили для проверки на детекторе лжи, и после того, как проверка была пройдена, и не в пользу Лав, Элдона нашли мертвым. Причину смерти установить так до сих пор и не удалось. Так же, как до сих пор нет ясности и в обстоятельствах смерти последней легенды рока Курта Доналда Кобейна.
Однако надежда на то, что когда–нибудь все–таки все прояснится, пока еще есть. Так же как и надежда на то, что одно из последних желаний Курта наконец–то осуществится. «Я не боюсь смерти. Когда ты умираешь, твоя душа продолжает жить и становится абсолютно счастливой. Полный покой после смерти, перерождение в кого–то другого — вот самая большая надежда моей жизни...» (Курт Кобейн).
